Булат Окуджава


Баллада о Дон Кихотах

У Москвы у реки, в переулке Глубоком, 
дульцинеи взирают из окон, — 
ждут, когда возвратятся с работы 
донкихоты, 
и на синем огне из веселой крупы 
сочиняют супы. 
Их немного состарило время — века и заботы, 
но... 
идут донкихоты. 
Вот они поднимаются постепенно 
на свои этажи, на свои чердаки, 
и гремят каблуки по ступеням, 
и поют соловьями звонки. 
Дульцинея, встречай! 
Вот он входит усталым шагом 
с краснопресненскими ландышами в руке, 
не в доспехах и не со шпагой, 
а в рабочем своем пиджаке.

Дульцинея, 
а помнишь своего Дон Кихота 
в минувшие года? 
Дульцинея, 
а помнишь: уходила пехота 
неведомо куда, 
где того и гляди 
встретит смерть на пути, 
стукнет пуля в висок 
наискосок, 
и смолкнет скучный ее голосок... 
А рыцарский скарб — по музеям весь: 
стали музеям мечи ценнее, 
но 
гранату за пояс, винтовку наперевес 
и 
«Ты не плачь, я вернусь, Дульцинея!»

...Да, живут донкихоты! 
Я касаюсь в толпе их руки. 
Да, я слышу — с рассветом 
гремят башмаки вдоль реки. 
Да, взирают из окон, 
да, глядят, 
как над городом вечер синеет 
нежданный... 
В переулке Глубоком, 
как столетья назад, 
дульцинеи 
жаждут 
свиданий.

1959